© GHETTO

Голос гетто в Прекрасном далеке

«Та самая первая статья Андрея Манчука, с которой все началось…» Sixtynine.ru

Я не слушал нового альбома московской группы Sixtynine - "Выживу - стану крепче". По-моему, он еще не поступил в продажу, а я живу в другом большом городе другой страны, и поэтому не мог слышать даже сингл "В белом гетто". Честно говоря, перечитывая текст этой песни, я вообще не могу представить ее на "Русском", русском, украинском и каком-либо еще радио. Надеюсь, этот комплекс скоро пройдет. Надеюсь, что музыка Sixtynine со временем будет звучать на всех радиоголосах, и тогда можно будет оставить законченное, цельное впечатление о работах и творчестве этой группы - впечатление не художественного, а общественного плана. Массовое, общественное впечатление.

Было бы непросто описать личное эмоциональное впечатление от этих текстов. Пожалуй, правильнее рассказать о практической стороне этого впечатления. Ознакомившись с ними, я достал из стола пачку бумаги, выбрал несколько отрывков из разных стихов и распечатал их на стандартном шаблоне наших листовок. Вечером, по дороге с работы, раздал их в своем бетонном многоэтажном дворе малознакомым мне пацанам, - просто, без сопроводительных комментариев. Остаток разошелся на другой день, в пригородном автобусе, по пути в поселок Бортничи - стопроцентное киевское гетто. Еще через день избранные стихи Виса продавались на заводских проходных в большинстве регионов Украины - я поместил их в еженедельник "Рабочий Класс", в номер, где, во многом благодаря этим текстам, тема Гетто стала заглавной темой. Надеюсь, что музыканты простят нам это оперативную, сугубо некоммерческую инициативу. Надеюсь потому, что в моем понимании эти стихи целесообразно популяризировать всякими доступными методами. Их вполне можно не только слушать, но и читать - по-моему, именно так оценивал высшее качество песенных стихов, музыкальных текстов наш композитор Исаак Дунаевский. Стихи такой силы непременно должны жить во дворах и на улицах, им вполне под силу создать свою собственную уличную культуру с иной, новой системой жизненных оценок, ценностей и социальных, классовых координат.

Но все-таки, о личных впечатлениях. По сути, я еще вообще не видел таких, настоящих стихов. Однако, прочитав их уже в первый раз, понял - что-то именно такое мы подразумевали, когда в 2001-ом, в первых номерах communist.ru, рассуждали относительно ожидаемого пришествия нашей революционной музыкальной культуры. Тогда мы говорили о ней как о предполагаемом, гипотетическом явлении. Сегодня мы можем видеть, читать и распространять, а в будущем - слушать и слышать ее первые, подлинные образцы. Эта музыка была обречена появиться. Когда-нибудь это должно было случиться, и случилось достаточно скоро, - во всяком случае, не слишком поздно.

Это чересчур крутые стихи. Дело в превосходном сочетании важнейших слагаемых поэтической композиции. В языке - у стихов Виса очень хороший язык, простой, понятный, сочетающий в себе традиционный стиль рэпового речетатива с простой, общедоступной лексикой при допустимом минимуме тусовочных неологизмов. В ритме, хорошо совмещающем плавные места душевной лирики с резанными перепадами гневных, агрессивных строчек. В образах - сильных, простых, периодически повторяющихся в ключевых моментах (это вовсе не плохо), переходящих и перетекающих друг в друга. В образах совершенно типичных и оттого невероятно разнообразных - перед каждым, кто прочитает эти стихи, встают разные, и в то же время, во всем похожие друг на друга образы своего родного дворового гетто.

Мы - дети черного хлеба,
Свинцового снега, холодного неба,
Мы в сердце вечной зимы,
Вся наша судьба - от сумы до тюрьмы.
Ты был рожден, чтобы стать ненужным,
Это твой рок и это мой рэп, -
И хоть ты белый, как снег снаружи,
Внутри ты черный, как хлеб, мэн.
Ты можешь выглядеть как угодно,
Быть панком, битником, наци, модом,
Стилягой, рэйвером - все равно!
Твоя окраина - это дно,
Мы, жители гетто всегда похожи,
И дело вовсе не в цвете кожи,
Я тоже ниггер, ты ниггер тоже,
И добренький боже нам не поможет.
Митино, Дегунино, Перово, Коровино,
Что, мало боли нам, мало крови нам?
Марьино, Алтуфьево, Сабурово, Бескудники,
Злость, боль, отчаяние ваши спутники.
Кунцево, Бусиново, Братеево, Выхино
Бетонные стены и нету выхода...
Капотня, Вешняки, Текстили, Гольяново,
Все тысячу раз прокрутится заново
В белом гетто

Что касается социального и политического содержания стихов Sixtynine, о нем стоит сказать особо. Первое, что впечатляет в них левого активиста, - это исключительная политическая зрелость творчества Виса. Создается впечатление, что Sixtynine удалось перепрыгнуть сразу через целый ряд ступеней развития, о которых, как казалось, совершенно неизбежно и не один раз споткнется наша "прогрессивная" музыкальная культура. Разумеется, речь идет не о вульгарном, понимании политической зрелости - то есть не об употреблении фраз из политического лексикона, мертвых схем и пошлых штампов в претенциозных, неубедительных стихах. Таковые очень нередко встречаются у тусовочных левых, подавшихся делать революцию в музыкальном творчестве. Тексты Виса как раз лишены этой формальной политичности, и тем не менее, уровнем своего политического развития они на голову превосходят массу профессиональных "левых" – матерых политиканов, их щтабы и конторы. Превосходят всех тех, кто еще видит своим врагом черных, "черножопых" и прочих нерусских, считает себя белым, находясь по уши в социальной грязи, ждет небесной помощи и видит кадровую базу своей партии не в крысиных пролетарских гетто, а в офисах национал-производителей, "красных директоров" и православных олигархов. Этим господам должно быть по-настоящему стыдно - поэт-рэпер товарищ Вис, в глаза не видевший умных думских кресел, даст им сто очков вперед в каждом из основных политических вопросов современного комдвижения.

Разумеется, Sixtynine походя переросло и всю так называемую культуру так называемого "уличного" хип-хопа стран СНГ, с ее дешевеньким, напыщенным культом мелкого криминала. Все эти лиги и альянсы, от Питера и до Харькова с Находкой смотрятся децловыми лилипутами в сравнении с могучей социальной лирикой Виса. Это планка, достигнуть которой им не поможет ни один продюсер, уровень, который не отпиарить лучшим столичным имиджмейкерам. Это не просто лучшее, это - другое. Да что там - лучшие американские рэп-команды, имеющие признано революционный имидж и достаточно серьезную революционную лирику, во многом уступают московской Sixtynine. Ведь в своем большинстве они так и не сумели преодолеть своего, "обратного", черного национализма и позволяют себе то же самое преклонение перед хищным уличным криминалом гетто.

Все это не случайно и вполне объяснимо. Творчество Sixtynine - народное творчество. Оно передает чувства, мысли, вопросы и требования лучшей, наиболее сознательной, думающей и чувствующей части обитателей гетто. Оно показывает: в глубине этой среды естественным образом растет понимание действительных причин, порождающих открытые социальные раны капитализма. Это понимание исходит из конкретных фактов нынешней действительности, вплоть до ее бытовых мелочей - грязных дворов, потерянного детства, нищеты, озлобленности, уличной преступности, из простого контрастного сравнения с той, другой, безвременно далекой прошлой жизнью, украденной у целых поколений наших новых старых людей. Оно проявляется во вполне понятной боязни уготованного нам будущего; боязни, что и там, впереди - бесконечная стабильность угнетения, вечное темное царство господствующего свинства. В этом контексте, использованные Висом сэмплы "Прекрасного Далека" и "Садов" Анны Герман должны звучать не ностальгическим похмельем, а пронзительным трубным призывом борьбы за другую судьбу для себя и своей страны.

...Однако, на-ка, вот она как наступает старость,
Однако, есть уже кому сказать: "Вы - молодые".
Есть уже кому пожаловаться на усталость
Вспоминать, какими мы в ваши годы были,
Плыли по детству, которое просто такое клевое,
Выбираешь ли ты пепси или воду за три копейки...
Эй, эй, веселое поколение новое,
Хотите знать как все это было на самом деле?
Как гордо носили мы красные галстуки
(За что теперь нас рисуют едва ли не психами),
Под гитару, блин, пели, собравшись на праздниках
У высоких костров в пионерлагерях на каникулах...
Ну, не было Интернета, видео, фальшивых компьютерных далей,
Но были друзья, салки-прятки, позже - гитары,
Старые дачи для нас Анталией стали,
Ну, и хватало нам и упорства, и жара,
И азарта, и фарта - от футбола до чтения,
А так - телик, считай, лучшим был развлечением,
Боже, как мы этих фильмов ждали:
Мы смотрели в наше будущее, глядели - гадали,
Оно за школьным порогом, оно наступит
Вот так, незаметно, по чуть-чуть, ненароком...
И мы, блин, верили, что все здорово будет,
Все будет здорово с нами в нашем прекрасном далеко.
Ну а потом куда-то оно все делось,
Солидные дяди иначе все сделали.
Им так хотелось, вот и завертелось,
А нас только то и спасает, что мы смелые,
Смелые мы, когда идем на их войны,
Смелые, когда молитвы читаем заупокойные
По лучшим из нас. По лучшим.
Получили. Еще и не то получим.
Они же нам другое обещали, суки, но
Как Маленького Мука с похлебкой луковой
Кинули. Ну-ка, что, опускаются руки?
Профукали все бездарно, пустыми звуками
Стало то, чему нас учили. Быть честными, чистыми...
Воспитали... И перевоспитывали тоже по быстрому -
Страна стала маленькой, слабенькой, гадкой,
Несогласных лечили ментовскими дубинками, лопатками
Саперными, жгли нас, давили танками,
На бабки кидали, на счетчики ставили,
Заставили стать теми, кем стали мы.
А мы верили в счастье для всех даром,
И чтобы никто не ушел обиженным.
Сколько осталось нас, затихло сколько,
Кто лег в девяносто третьем на Пресне,
От контрольного выстрела сколько голов треснуло,
Скольких Чечня склевала клювом железным,
Сколько нас отчаялось, чистых и честных...
Ага... Вот и за вас уже взялись:
Значит, ваш час настает чесать под раздачу;
Значит, вас палачам мять - чуть иначе,
Чуть мягче, может быть, но что это значит -
Все равно вас по-своему переиначат.
Это для вас старается телевиденье,
Это вам теперь говорят: дайте срок и
Вы такое великолепие увидите,
Очутитесь в настоящем прекрасном далеко,
И вот вам фуфло рекламное в уши:
Кушайте то, это пейте, то слушайте, -
Все лучшее вам - в интернете порнушка,
В руке пива кружка, в другой подружка...
И только так, ни шагу ни вправо ни влево.
Да, вас совсем по другим лекалам делают.
Лепят, как воск, набивают чучела.
Мы свое уже получили. Вы еще получите.
Вы пока только учитесь набирать очки,
Вас вопросы серьезные волновать уже начали.
Сексуальными стали уже ваши девочки,
И уже опасными становятся мальчики.
И, возможно, свою любовь вчерашнюю,
Ты уже увидел на каком-то порнушном сайте...
Знаете, мне иногда становится просто страшно,
Когда я представлю, о чем вы мечтаете, -
Потому что кривым будет то зеркало,
Которое мечты твои отразит жестоко:
Ну отвечайте же - только честно -
Каким оно будет ВАШЕ - прекрасное
Далеко...

Они видят в этом следствие и уже находят его причину, кощееву иглу - капитализм. Именно это позволяет подняться над национальными, расовыми, религиозными предрассудками, а главное - дает возможность разглядеть и определить виновника создавшегося положения, своего действительного, подлинного, классового врага. Так рождается музыка антикапитализма - первая солнечная ласточка новой пролетарской антикапиталистической культуры. Появляются те, кто пишет, уже не может не писать такие стихи - стихи гетто.

Мне говорят: "Вис, ты впадаешь в детство.
Бросай писать эти ужасные тексты,
В наше время нет места для песен протеста,
Признания вместо дождешься ареста.
И так всем известно, что мы живем в гетто,
Зачем лишний раз прокламировать это,
Зачем нам кричать, что король в неглиже, -
К тому же все давно к тому привыкли уже.
…Но просто я делаю то, что мне нравится,
И с этим, поверьте, никто не справится,
Не нравится? Вот вам мой средний палец...
Пока Главный Юзер не обесточит,
Я буду петь, - капля камень точит...

Но все-таки: почему рэп? – обязательно спросят у нас. Действительно, почему? Ведь традиционным жанром протестной музыкальной культуры всегда являлся рок, в его модифицированном советском варианте, сросшемся с политическими традициями авторской песни. Ответ на этот вопрос мы попробовали дать еще год назад, в дискуссионном материале "Цена музыки" - "Очерке о новейшей истории и дальнейших перспективах развития отечественной музыкальной культуры", представив свою трактовку развития отечественной рок-музыки. Тогда мы констатировали закономерную стагнацию современного рока в его лучших образцах.

Насколько лучше это удалось выразить Вису. Всего в двух строчках:

Мой Бог, мертвый вздох ваш гитарный рок,
Он был крут, но он сдох, сделав все, что мог.

Да, мертвый вздох. А о мертвых хорошо либо ничего - и поэтому мы не будем лишний раз повторять о том, что сделал и натворил тот, антисоветский советский рок, под аккорды которого страна прекрасного далека превращалась в утонувшее в своем далеком капиталистическом прошлом страну гетто. Лучше сразу вернемся к рэпу - интернациональной классовой музыке с протестными корнями американских гетто, музыке, всецело порожденной капитализмом, и потому наиболее адекватной его времени и максимально удобной в борьбе против его господства.

Ты прав, брат, рэп - это музыка гетто,
Черных районов в Америке где-то,
No money, no woman, no power, no job,
И сам ты лузер, и дед твой - раб.
Так что же, друг, посмотри вокруг -
Здесь тоже тот же замкнутый круг -
No power, no woman, no job, no money,
Нашу страну у нас же украли.
Ты хочешь знать, где настоящее гетто?
Рядом, чувак, не в Америке где-то.
Вся разница только в оттенке кожи,
А наши гетто весьма похожи.
Здесь тоже рожи прохожих бьют,
Здесь тоже в подъездах ссут,
Здесь тоже бандит уважаем и крут,
Здесь пьют, пьют, пьют.
Твой стремный район, твой подъезд вонючий,
На улице мочат кого-то кучей,
Дороги разбиты, стены исписаны,
В мусоре с писком грызутся крысы,
На каждой квартире железная дверь,
За каждой стеной неудачник и зверь,
Голимые телки - за пару сотка,
В кавказских ларьках паленая водка,
Как ты еще цел здесь, тебе не ясно, -
Ведь это место, где жить опасно.
Но ты знаешь способ, чтобы стало хорошо, -
Нажраться или добыть порошок,
Ты знаешь, что завтра все будет так же,
Всю жизнь в отчаянии и лаже,
На руках все больше отметин.
Ответить, где ты?
В белом гетто.

Собственно, творчество Sixtynine само по себе является лучшим свидетельством того, что магистральная дорога развития социальной, революционной музыкальной культуры - за рэп-музыкой, во всяком случае на данном конкретном этапе. Уже сейчас они смотрятся на порядок лучше, серьезнее культового пижона Гребенщикова, который должен как слон гордится тем, что ребята цитируют его своих текстах. Подтверждать эти авансы, выданные социальной рэп-музыке, придется не нам, а новым музыкальным командам, которые, несомненно, появятся и пойдут в канве замечательного творчества Виса и его друзей.

Порою меня окружают демоны:
Зачем, для кого я все это делаю,
Пророков нету в своем отечестве,
Гораздо вернее, что выклюют печень мне.
Но если Бог дал мне мой дар видеть,
Петь, думать, чувствовать, ненавидеть,
Гнать, бежать, держать, велеть, но не терпеть,
То что бы то ни было я буду петь
Для всех моих братьев, загнанных в гетто,
Ослепленных ТВ, отупленных газетами.

Здесь мы вплотную подошли к заключительному и главному из интересующих нас вопросов - проблеме дальнейшего развития творчества Sixtynine в контексте общего становления нашей будущей революционной, социальной музыкальной культуры. Разумеется, мы не будем поучать Виса, а просто позволим себе в товарищеском порядке поделиться своим видением этой проблемы. Говоря образным языком, первому поколению больших левых музыкантов-революционеров предстоит пройти между Сциллой большого музыкального бизнеса и Харибдой тусовочного элитаризма. Первый грозит поглотить, переварить эту новую музыку, превратив ("перетворив" - укр.) ее в продукт и конечную конченую прибыль. Это более чем серьезная опасность, учитывая, что блестящие тексты Виса вряд ли оставят равнодушными акул московской музыкальной коммерции.

Но есть еще мир современных и модных,
Где все согласны на все, что угодно,
Где главное правило - деньги не пахнут,
Где совесть и вкус не важнее контракта.
Пиши по заказу, пой то, что им надо,
Башляй за эфир, торгуй своим задом,
Бухай с козлами по блядским саунам,
Продай талант свой за модный саунд...
Тебя будут слушать торговки и бляди,
Тебя будут ставить на "Русском Радио",
Ты станешь любимчиком дур и дебилов,
Вокзальных ларьков, продавщиц и бо

В свою очередь, не менее опасна возможная самоизоляция в тусовочной среде, элитаризация - пусть даже и левая - творчества, делающая его бесплодным, безвестным и бесполезным. "...Что касается отдельных талантливых, по-настоящему "некоммерческих" команд (чаще всего декларируемая "независимость" некоммерческой группы является типичной коммерческой приманкой), то они, разумеется, могут играть в свое собственное удовольствие. Могут и не играть. Общество - то есть мы - никогда о них не узнает. Их музыки, как общественного явления, попросту не существует, и никто бескорыстно не распространит ее по стране из рук в руки, на тысячах низкокачественных подпольных бобин". ("Цена музыки").

Соблюсти баланс между каждым из этих двух зол очень непросто - по сути, это не удавалось еще никому. Задача в том, чтобы сделать эту музыку максимально популярной, доступной самым широким слоям населения, в конце концов - попросту модной, - в то же время сохранив ее социально бескомпромиссной, живой и настоящей - действительно народной музыкой. Задача в том, чтобы музыка Sixtynine стала тем самым общественным культурным явлением, о котором мы позволили себе мечтать в начале нашей статьи. Чтобы чувства, мысли, а затем и прямые политические выводы музыкантов были востребованы и восприняты миллионами обитателей гетто.

Нас манят деньгами, нас давят ментами, чтоб мы оставались и были рабами,
Чтоб мы не путались под ногами, чтоб мы для них изменились сами.
Страну прогадили и пропили. Из искры - пламя, они забыли.
Да, я о силе и о насилье, я не хочу, чтоб меня чморили
Те, кто считает себя белой мастью, те, кто нахавался денег и власти,
Чей мир за Садовым Кольцом кончается,
И пусть негры сопьются, негры сторчатся,
Все больше власть, все наглей пидорасы, а мы теряем все лучшее в нас, и
Звереем, пытаясь хоть что-то понять, и ищем врагов в окружении братьев
В белом гетто.
В ящике сытые гладкие морды, у них все в порядке, они ходят гордые,
И я могу петь, я могу орать, но ты меня не услышишь по радио, -
Они затыкают нам пасть, гондоны, у них против нас есть свои ОМОНы,
Они нас просто держат за быдло, они нам толкают говно за повидло,
Они не считают тебя за равного, они отвлекают тебя от главного,
Они нас лечат немало лет: "В конце тоннеля увидим свет,
Яиц не разбив, не изжарить омлет..." Но чьи это яйца, ты понял, нет?
И если поверишь ты в этот бред, то так и останешься
В белом гетто.
* * *
В безумном марше все та же боль же
И в мире нашем крыс, в общем, больше
От пьяной шпаны до кремлевских лордов
Не так далеко - все одной породы.
Без разницы, кто нашей кровью сытый:
Банкиры, политики или бандиты.
У них есть власть и у них есть деньги,
У них подрастают такие же детки,
Заполнен в Цюрихе сейф из стали,
Оффшор, два паспорта, вилла в Италии.
Как вышло так, что страна проспала,
И всю ее превратили в подвал?
Они нас держат в узде, нас прессуют везде,
А им удобно, чтоб мы жили, как на сковороде.
Они хотят видеть страх у рабов в глазах,
Нас только мистер Кольт сумеет уравнять в правах.
Эй, вы меня слышите, хозяева жизни?!
Вы, кто пол страны моей кровью забрызгали,
Вы, кто смеется при слове "отчизна",
Вы, каннибалы капитализма!
Я здесь, чтобы всем вам добавить мороки.
Держитесь, элои, мы станем морлоки,
За зноем - слякоть, за снегом - стужа,
А за отчаянием - оружие.
Ты впускаешь их в дом с экрана TV,
С газетных листков по утрам.
Поначалу привыкнешь сидеть на цепи,
Затем станешь их делать сам.
Горбуны, они знают, как надо петь,
Чтобы в моду вошли горбы.
Они метят, кроят и шьют по себе,
Им же тоже нужны рабы...
Им нужны рабы, и ты будешь их,
Если кожей не чуешь стужу.
Нам придется стрелять,
Чтоб остаться в живых,
Чтоб остаться собой -
Мне нужно оружие.
Мне нужно оружие, чтобы свои
Разум, тело и душу спасти,
Мне нужно оружие.
Здесь должно быть иначе уже,
Нет иного пути.
И мне нужно
Оружие.

Классовая музыка - музыка гетто, толчок к изменению его ущербной реальности. Необходимо, чтобы со временем музыка подобного рода стала всеобщим явлением, не слабей битломании, с популярностью Высоцкого или Цоя. Чтобы затем в своем историческом значении она сравнилась с шедеврами Эжена Потье и Руже де Лилля.

Конечно, пока это лишь фантазия. Прекрасное Далеко. Очень далеко. Пока есть только листки с распечатанными стихами песен, которых я еще не слышал. А за окном - дворы гигантского спального района, подворотни, пустыри, пивные, полынь и горячий асфальт гетто. Там - наши люди, и пока я просто хочу, чтобы они тоже услышали это.

Вот ты нажимаешь на кнопку play,
И не отозваться я не посмею,
И все, чем я живу и болею,
Спрессовано в запись в кассетном трее.
О, как я хотел бы забыть все слова,
Чтоб стала пустою моя голова,
Вернуться, быть маленьким и простым,
Смотреть, как колеса стучат на стыках.
Таким рваным ритмом стучится пульс
Всех моих песен - моих конвульсий.
Я болен - болен любовью к жизни,
Любовью к музыке и к отчизне.
Ночь дышит и вьется метелью белою,
И я уже был и счастливым и смелым.
Стареет тело. Умри, Акела, ты промахнулся.
Додескаден.

2002 г.