Главная Звук Музыка гетто Классика Критика Ответы Текст Проза Стих Классика Критика Эссе Арт Мураль Стиль Отражение Кино Грани	Дочкина дача Война дворцам! Это место называют Дочкиной дачей. Или проще - дачей Кучмы, хотя здесь предпочитает отдыхать его дочь Елена, супруга крупного капиталиста Пинчука. Роскошные литые решетки закрывают доступ к мраморным беседкам и скамьям из резного дерева. Королевские павлины свободно разгуливают по изумрудным газонам, среди пальм и атласских кедров. На видимой части этой пустынной дачи - по существу, настоящего дворца на Зеленом Мысу, в южнобережной Алупке - ни души, кроме камуфлированной охраны. Очередное дворцовое имение правящей семьи Украины, оно заслуживает нескольких слов о своей прошлой и настоящей истории. В свое время здесь располагался дом выдающегося детского врача, профессора Боброва. Основатель первой бесплатной клиники для больных костным туберкулезом детей, - деньги на ее строительство собирали Горький и Чехов, - он завещал свою дачу маленьким беднякам. Напоенный морской солью и летучими эфирными маслами воздух создавал уникальные условия для бальнеологического лечения, и другой детский доктор, профессор Изергин, сумел превратить Алупку в крупнейшую противотуберкулезную здравницу Советских Республик. К началу девяностых территорию Зеленого Мыса занимали два детских противотуберкулезных санатория, а также, городской детсад, и этот лакомый кусок земельной собственности закономерно достался самому крупному хищнику. Опеку над местными лечебными учреждениями взяла на себя персонально Людмила Кучма - всеукраинская мачеха наших вымирающих детей. Разумеется, она имела в виду интерес лишь одного, своего собственного ребенка, поскольку уже вскоре лучшая часть уникальных здравниц Зеленого мыса превратилась в ту самую Дочкину дачу. Под ее строительство пошли лучшие земли обеих санаториев. Владельцев соседних приусадебных хозяйств - пенсионеров из медперсонала - попросту выкинули с их участков. Огороженным оказался и лучший кусок пляжа на оконечности мыса, с особенно чистой водой. Этот пустынный участок с яхтой, скутером и шезлонгами, в которых, под присмотром телохранителей, отдыхают обитатели и гости Дочкиной дачи, служит отличной иллюстрацией преступной нелепости собственничества - по обеим его сторонам в тесноте давятся массы отдыхающего простонародья. Впрочем, такие картины рождают и другие чувства. Мимо литой чугунной решетки ежедневно идут тысячи людей. Они смотрят на этих чертовых павлинов и всю прочую, недоступную бесполезно простаивающую роскошь. Матери больных детей со всех уголков бывшего Союза, с огромным трудом доставившие их на этот спасительный курорт, чтобы ютиться в жуткой, и жутко дорогой тесноте переполненной Алупки - подчас на улице, под открытым небом. Местные жители, спекулянты поневоле, живущие доходом курортного сезона, бессильно наблюдающие за тем, как нувориши отнимают у них лучшие, знакомые с детства места родного города. "Дочкина дача", - цедят они сквозь зубы, рассматривая эту откровенную роскошь, и ненависти в этих словах уже ощутимо больше, чем простой зависти. Все правильно. Ведь менее века назад романтически благозвучные названия романовских, юсуповских, шуваловских, воронцовских и прочих дворцов, занимавших всю узкую полосу Южнобережья, всего на всего указывали на их принадлежность тому или иному хозяину. Эти частные земельные поместья, были наглухо закрыты для общественного осмотра, а их действительно сказочная роскошь оттеняла чудовищное положение малоимущих больных. О нем с болью писал Антон Павлович Чехов. "Какая бедность! Тяжелых больных не принимают здесь ни в гостиницы, ни на квартиры. Мрут люди от истощения, от обстановки, от полного заброса - и это в благословенной Тавриде!" И сегодня эти слова можно без особой натяжки отнести ко всем тем, у кого есть болезни, но нет денег на их лечение - в платной роскоши приватизированных здравниц. Однажды это положение уже было изменено - единственно возможным образом, в рамках всеобщего, коренного преобразования общественного устройства. Сегодня об этом напоминает текст единственного в своем роде документа - знаменитого декрета Совета Народных Комиссаров "Об использовании Крыма для лечения трудящихся": "Благодаря освобождению Крыма Красной Армией от господства белогвардейцев открылась возможность использовать целебные свойства Крымского побережья для лечения и восстановления трудоспособности рабочих, крестьян и всех трудящихся всех Советских Республик, а также для рабочих других стран, направляемых Международным Советом Профсоюзов. Санатории и курорты Крыма, бывшие ранее привилегией крупной буржуазии, прекрасные дачи и особняки, которыми пользовались ранее помещики и капиталисты, дворцы бывших царей и великих князей должны быть использованы под санатории и здравницы рабочих и крестьян". Под этими словами от декабря двадцатого года стоит подпись Ленина. Его прекрасный, вырезанный из белого камня бюст на фоне пластичной итальянской пинии можно и сегодня видеть в Никитском саду - некогда "казенном" парке, закрытом для персон "из неблагородного сословия" и татар. А за декларативной частью декрета шло самое важное - конкретные распоряжения относительно денежных средств, стройматериалов, продуктов, топлива, необходимых для обеспечения первой в истории общедоступной и бесплатной здравницы для трудящихся. Ее создатели опирались на результаты уже совершенной национализации шестидесяти девяти дворцовых имений Южного берега Крыма - в том числе, Воронцовки, Ливадии, Массандры, Кичкинэ, Харакса и Дюльбера. Невиданная в истории экспроприация частных курортов - ограничив власть горстки паразитов, она на десятилетия обеспечила лечение и оздоровление миллионов рабочих людей. Раз это стало возможным тогда, почему бы не сделать это теперь? Конечно, этот обратный, революционный передел может быть совершен только руками самих жителей крымских курортов - теми, чья ненависть настаивается сегодня на кристальной воде дворцовых прудов с золотыми рыбками. Мало кто знает, но в свое время курортная зона Южнобережья являлась зоной самых острых классовых столкновений. Еще в девятьсот первом году поденные рабочие Ливадийского имения совершили здесь успешную забастовку, подробно освещенную ленинской "Искрой", а в девятьсот пятом волнения в Ялтинском уезде заставили направить сюда известного карателя Думбадзе, наделенного невиданными диктаторскими полномочиями для подавления бунтов. Казачьи сотни штурмом брали строения царского дворца, в котом закрепились боевики "Союза рабочих имений "Ливадия" и "Ореанда". Сегодня все начинается с таких же самых "дачных" дворцов. Протесты населения Алупки сорвали попытку реприватизировать Воронцовский дворец, превратив его в "закрытую" госдачу - собственно в то, чем он и был в романовские времена. Настанет день, и Дочкина дача на Зеленом Мысу возобновит свои функции детского санатория. Хорошо, если бы это произошло поскорей - ведь за десятилетнее правление папаши ее нынешней владелицы Украину заполнили десятки тысяч туберкулезников. А "дачная" часть семейного кучмовского имения обещает стать музеем отвратительной жизни тех, кто пытался строить свое частное счастье на беде и страданиях миллионов.
	Андрей Манчук